Меня зовут Ляля, я из Татарстана, город Альметьевск. У моей мамы была глаукома. В 2006 году она ослепла. Она меня предупреждала: «Дочь, глаукома — это наследственное заболевание, сходи к врачам, проверься».
Я пошла в платную поликлинику, чтобы проверься. Молодая врач сказала, что у меня ни глаукомы, ни катаракты нет, и я успокоилась. По профессии я инженер, и катаракту с глаукомой никогда не различала. Я не знала, чем грозят эти заболевания и какие у них симптомы. Может, из-за этого можно решить, что я плохой инженер, но в своей области я грамотный специалист, хотя по медицине ничего не знаю. Поэтому слова врача меня успокоили, и я решила, что этой болезни у меня никогда не будет. Я так это воспринимала, потому что я без образования человек и не понимаю эти понятия.
Прошли годы, мама давно ослепла, я так и не ходила больше проверяться. Но в 2014 году, когда я посещала компьютерные курсы, вдруг обнаружила, что не вижу цифры на доске с расстояния 5-6 метров. Я решила, что мне нужны очки, и пошла к врачу в оптику. Принимавший там врач посмотрела и говорит: «Вы что, апа (тат. «тетя»), вы в какой деревне жили? У Вас глаукома 90%.»
Я снова не понимаю: думала, 90% зрения у меня осталось. А она оказывается хотела сказать, что это диагноз. Просто глядя на меня, она с 90% уверенностью поставила мне глаукому. Потом мне сделали диагностику и, действительно, обнаружили глаукому. Там же на приеме врач отправила меня на консультацию к профессору. Профессор уверил, что пока можно обойтись без операции и лечиться консервативными способами.
Мне предложили капать капли. Но в душе я не верила, что у меня глаукома, надеялась на врачебную ошибку. Решила я поехать в Казань, и там в офтальмологической клинике глаукома полностью подтвердилась. Пошла я и в третью клинику, очень хотела, чтобы врачи ошиблись. Но диагноз подтвердили, и врачи последней клиники поставили мне глаукому III степени, при том, что к IV степени человек уже слепнет.
Конечно, врачи давали рекомендации, показывали брошюры. Все изучила, много изучила для себя в интернете. Но кто в России делает операции при глаукоме, конкретной информации не нашла. Но вот по Германии нашла интересные сведения, что там людям даже на последней стадии глаукомы делают операцию, и люди не слепнут.
Стала советоваться с нашими врачами, многие были против операции, рекомендовали исключительно капли. Родные стали настаивать на операции, ведь сейчас их делают. У меня ведь глаукома, а не катаракта, которую сегодня оперируют быстро и без проблем. А где найти врачей, чтобы сделали операцию на глаукому?
Так это и длилось с 2014 года. Каждые 6 месяцев я приходила на осмотр, каждый раз мне назначали новые препараты, включая инъекции внутримышечные и внутривенные капельницы. Через каждые полгода я лежала в больнице, регулярно была на лечении в профилакториях, и все равно чувствовала, что зрение неуклонно падает.
Параллельно я искала в интернете информацию о новых способах лечения моей болезни. И как-то стала для себя выбирать клинику в Москве, где бы мне сумели помочь. В соответствии с рейтингом, сразу отметила институт им. Гельмгольца, «Московскую Глазную Клинику», и клинику Шиловой. По отзывам, все клиники были хороши. Но для себя я решила, что должна провериться в нескольких обязательно.
Долго не могла вырваться в Москву. Хоть про меня и говорят, что я женщина смелая, но решиться на поездку никак не получалось. Повезло, что внучка поступила в Московское хореографическое училище им. Лаврова. Дочь предложила поехать с ней, я согласилась, тем более уже для себя решила, что в Москве и займусь глазами.
Хотела записаться заранее и сразу для себя отметила: В Московской Глазной Клинике и клинике Шиловой записали все конкретно. А запись в институте Гельмгольца почему-то мне не понравилось: нет очереди на конкретный день, со временем тоже заморочка. И все же, в первый я попала в институт им. Гельмгольца. Там посмотрели и рекомендовали срочно делать глаукому, про катаракту ничего не говорили. Это было в мае, я прошла там диагностику и операцию мне назначили на 19 июня.
Затем я пошла в Московскую Глазную Клинику. Там на приеме врач посмотрела принесенные мною медицинские документы со всеми показателями зрительной системы и не нашла у меня ничего страшного. Велела продолжать капать капли. А я вернулась к детям и стала советоваться, ведь ничего не понятно: одни говорят срочно делать операцию, другие о ней и не заикаются, уверены, что все в порядке. Вместе решили, что мне нужно сходить еще в клинику Шиловой.
Здесь меня очень долго смотрели. Сразу чувствуется, что в клинике новые технологии. Кабинеты, правда небольшие, но в них очень много техники. Мне есть с чем сравнивать, я из Альметьевска. А это очень богатый нефтью город. Так у нас в клиниках оборудования больше, чем в Казанских. Но в клинике Шиловой приборов и аппаратов просто огромное количество – больше, чем в Альметьевске и намного больше, чем в ин-те им. Гельмгольца и в Московской Глазной Клинике.
Я была удивлена крайне, на каких только устройствах меня не смотрели при диагностике. Мне очень понравилось. А потом мне очень подробно (как нигде) стали рассказывать, что и как. Вот, например, в институте им. Гельмгольца на меня даже покрикивали, когда пыталась что-то спросить: «Женщина, сидите, не отвлекайте. Сейчас хирург придет, он сам решит». А когда не разговаривают и не объясняют, нет у меня к ним доверия.
А здесь, хоть Татьяна Юрьевна и профессор, но беседовала просто и по-человечески. Все объяснила доступным языком, гарантировала обнадеживающие результаты после операции. Я очень рада, что попала именно к ней, в клинику, где перестаешь бояться.
Мы все боимся слова «операция», но мне объяснили, что пугаться не стоит, ведь медицина сейчас очень-очень развита.
Если объяснять простым языком, то во время операции, человек лежит и разговаривает с врачом. Беседа, это своего рода психологическая поддержка и пациент чувствует себя участником этой операции, а не бревном. При этом никакой боли нет. Были моменты, когда ощущались легкие «укусы пчелки» и все. А так, все прекрасно и комфортно, я даже не заметила, как операция подошла к концу. Я очень довольна.
Сразу скажу, мне одновременно сделали 3 операции. Татьяна Юрьевна объяснила, что сейчас, по новой технологии, катаракту не разделяют на зрелую и незрелую. Чем раньше делаешь — тем лучше.
Так как у меня глаукома, она сделала канал и дренаж, чтобы внутриглазное давление не повышалось. При глаукоме, повышение внутриглазного давления недопустимо, а каплями стойкого эффекта не добьешься. Например, у меня оно постоянно прыгало (сегодня 12-17 мм.рт.ст, а завтра 22-23 мм.рт.ст). А опасность этих колебаний в том, что, взглянув в глаза, какое давление не определишь, и к офтальмологу каждый день бегать не будешь. При этом, каждый подъем внутриглазного давления – это новый толчок для развития глаукомы и неуклонного ухудшения зрения.
В общем, поставили мне дренаж от глаукомы и, сейчас после операции, давление у меня выше 12-13 не поднимается. Это очень радует, я на такие цифры и надеяться не могла. Мне в Казани в одной клинике сказали, стараться сдерживать давление, чтобы выше 15 мм.рт. ст. не поднималось, а тут всего 12.
Также мне удалили катаракту и поставили хрусталик самого последнего поколения. Хотя я и не знала, что они разные бывают, но в моем случае подошел хрусталик самой новой модели, чему я тоже очень рада. Конечно он считается одним из самых дорогих, но с ним моему глазу будет лучше всего.
Само собой, это все не дешево. Но что значат деньги в сравнении с возможностью сохранить глаза?
Вот смотрите, все расходы, от поездки из Альметьевска до походов по клиникам, проживания и всех сделанных операций, составили 500 тыс. рублей. Но за возможность видеть, а не ослепнуть, как мама, я бы отдала и 5 млн.
Я так поняла, что процесс прогрессирования глаукомы мне остановили. С катарактой у меня теперь проблем тоже нет – все сделано на высшем уровне с хрусталиком самого последнего поколения. А третья сделанная мне операция – это реваскуляризация глазного дна (не уверена, что термин назвала правильно). В моем понимании, эта операция по внедрению внутрь глаза каких-то лекарственных средств и витаминов, которые помогут нормализации зрительной функции.
Второй глаз мне тоже лечили. Внутрь его сделали укол, когда увидели признаки ухудшения. Многие думают, что укол в глаз это больно, но я ничего не почувствовала, боли просто не было.
Я очень рада что решиться на это мне помог мой характер. Я очень рада, что в России есть такие клиники и такие специалисты, которые готовы конкретно помочь людям восстановить зрение и знают, как это сделать. Нужно только очень доверять доктору и не верить, бытующему в народе мнению, что глаукома – это конец и слепота.
Я поняла, что если бояться лечиться и деньги жалеть, вот тогда, действительно ослепнешь. А глаза – это очень важно. Ведь человек может ходить без одной ноги и без одной руки, жить без одной почки и с искусственными клапанами сердца. Но искусственных глаз нет, и здесь важно вовремя обратиться к врачу.
И еще я считаю, что народ не знает о болезнях глаз. Например, глаукома, она бывает открытоугольная и закрытоугольная. У меня открытоугольная глаукома. и она не болит. Естественно, и у меня ничего не болело и глаз хорошо видел. Я ходила в оптику буквально за полгода до операции. Они меня проверили и сказали, что для своего возраста я вижу хорошо и очки мне не нужны. И только потом у офтальмолога, выяснилось, что очки уже не помогут, ведь у меня глаукома. Что я хочу сказать, наверное она появилась резко и стала быстро развиваться. Раз у моей матери она была, значит, необходимо было каждый год проверяться, болезнь-то наследственная.
На сегодняшний момент я всех своих родственников предупредила. Сыну 39 лет, он уже сходил, проверился, дочери 45 лет, она тоже уже была у офтальмолога. Все близкие родственники тоже сходили проверились на глаукому. Я их держу под контролем и каждый год заставляю проверяться. Двоюродной сестре тоже посоветовала сходить провериться, ведь у нас в роду есть это заболевание. И вот 2 недели назад у нее тоже выявили глаукому II степени обоих глаз.
Что-то делать она боится, да и считает, что дорого. А я ей объясняю: ты лучше не покупай одежду и вещи новые, бери в банке кредит и быстро поезжай на операцию.